О нашей любви с дочерью другу я рассказал через два месяца после описываемых событий. Мне всё это время было не до него и он конечно это заметил, насел на меня с расспросами, что да как, ну и пришлось рассказать. Его мгновенно зацепила эта история, у него маслено заблестели глаза и он немедленно стал набиваться к нам в сотрахари.
Я собственно был не особо против, дочка уже не целка и ей будет полезно попробовать с другими мужчинами. Друга моего она знала с детства, он регулярно заходил к нам в гости и не боялась его. Я объяснил ей, что у нас будет любовь втроём, что нам нужно сделать ему приятно, что он очень близкий человек, что он трахал нашу маму и нельзя ему отказывать.
В очередной день друг явился в гости как обычно, немного поел и стал подкатывать ко мне яйца. Я позвал дочку, мы поцеловались с ней, потом с ним и я стал её раздевать. Показывать постороннему мужику обнажённое тело моей дочурки было очень возбуждающе. Я снимал с неё одежду, кофточку, юбку, стянул ей трусики, а старый боров только сидел на диване и дрочил. И даже когда я подвёл её к нему полностью голую, он не проявил активных действий, делая вид дескать вы меня удовлетворяйте, а я посижу.
Дочка стеснялась его, она то жмурилась, то краснела, проявляя свою ещё невинность, поэтому начать решил я. Я опустился на колени, взял его член в рот и стал сосать. Я специально причмокивал, демонстративно облизывал головку, чтобы ей было лучше видно. Мне нравилось что родная дочь смотрит на то как её отец сосёт хуй другому мужику и хотелось показать ей что я умею сам и поделиться опытом. Глядя на нас дочка заметно расслабилась, она подсела к моему другу, обняла его за шею и они вместе наблюдали как я сосу. Он шептал ей в ушко, что её папа пидор и сладострастно ухмылялся.
- Давай в жопу - проговорил он.
- Да, дорогой - ответил я, развернулся, встал раком, прогнул спину и раздвинул перед ними руками булки. Друг приставил свой мокрый блестящий (мне было не видно, но надеюсь что блестящий) хер к моему анусу, надавил, и вскоре был уже во мне. Я то ли застонал, то ли заскулил, пытаясь сделать тембр своего голоса максимально тонким и женственным. Трахал он меня на полу, сопя как паровоз. Я стонал, причитал и повизгивал:
- Да, да!... Еби меня!... Ещё, ещё!... Сильнее!!!... Бля какой большой!... Какая я шлюха!...
Дочка ходила вокруг нас кругами, разглядывая детали того как отца ебут в жопу и теребя себя между ног. А я специально для неё старался, чтоб ей было с кого брать пример. Друг мой вдруг вышел из меня, прижал к себе мою дочурку и сально проблеял:
- Давай теперь тебя.
Он снова сел на диван, наклонил её голову к себе в пах с скомандовал:
- Бери его!
Дочка не возражала и заглотила вполне себе с аппетитом. Вообще то я был против того чтобы она брала в рот сразу после анала, это весьма негигиенично, но поскольку сам много раз так делал, да и она не брезговала, я не стал возражать. Я лишь подполз и стал ей помогать, облизывая яйца и простату. Ебли мы её вместе в два смычка, называя блядью и малолетней шалавой. Друг особенно усердствовал в сквернословии, кроя хуями и её, и меня, и нашу маму. Кончили мы по очереди, оба раза дочке в ротик, я бы хотел себе, но мне в этот раз не досталось. Потом ещё поглумившись над ней немного, отпустили. Я проводил друга, зашёл к ней в комнату и накинулся на неё второй раз, так мне её хотелось.
Вторая наша встреча втроём ничем не отличалась от первой. Вплоть до деталей и количества фрикций в каждый отдельный момент времени. Настолько что в моей памяти они сливаются в одну. Всё также припёрся друг, также я показывал ему дочкины прелести, также показывал ей как сосу и даю и под конец мы также её драли. В общем хорошо поеблись, что тут ещё рассказывать...
А ещё через неделю друг пришёл с тем своим корешем и давай меня лечить, мол давай, давай, он тоже хочет. Друг рассказал корешу про нас с ней и про него и корешу тому конечно тоже захотелось. Отнекиваться смысла не было, я позвал дочурку и велел ей раздеваться. После недолгих пререканий, вся пунцовая от смущения она наконец стояла голая перед нами троими и даже, как мне показалось, немного флиртовала. Я сполз с дивана на пол и стал по очереди насасывать багровые елдаки своих друзей, пока они на неё пялились.
Дочка видимо понимала что сейчас будет, я только почувствовал сзади как она стягивает с меня штаны, потом её юркий язычок у себя на очке. Она видимо решила смазать мне анус и теперь приглашала дружков воспользоваться мной. Они не стали отказывать и вскоре меня пороли в обе дырки под восхищённые взгляды моей дочери. Кем она восхищалась, мной или моими ёбарями я не знаю, но хочу надеятья что первое.
Потом она решила поруководить процессом и раздавала ценные указания, типа а ты ему тут так, а ты ему здесь эдак. Она рассказывала корешу как с моим другом еблась на мой рот, какой я опущенный вафлёр, в общем всячески упивалась своей властью. А эти кабаны и рады стараться, вертели меня как куклу. Потом мы оба с ней сосали, целуясь и меняясь партнёрами.
А потом когда я трахал дочку на потеху этим двоим (их возбуждало что мы родственники и они только пускали слюни, глядя как папа ебёт дочку), один из них снова пристроился ко мне сзади. Под общие шутки и смех мы так и трахались паровозиком. Ну как трахались, кореш точнее трахал её через меня, а я был между ними как прокладка. Друг в это время вроде давал нам в рот, но точно я не помню. Потом мы трое ебли её по очереди.
Как же всё таки здорово в компании старых добрых друзей пускать по кругу молодую блядь. Мы обсуждали её наготу и особенности телосложения, какие у неё маленькие сиськи и узкая пизда, сравнивали её с матерью. Мы с другом говорили, что дочка куда способнее её мамы и ту шлюху мою жену мы даже вспоминать не хотим.
Кореш напротив утверждал, что её мать в свои годы трахалась не в пример лучше и что нынешнее поколение нихера ебстись не умеет. И вообще он ебёт эту малолетнюю ссыкуху, только потому что мать на работе, добром поминал пухлые буфера моей жены, совсем не как у этой плоскодонки. Он так говорил только чтобы позлить девочку - она очень смешно гневалась и кричала что зато мол моя узкая пиздёнка куда лучше жирной дыры этой старой шалавы, и типа ебите лучше меня, не ходите к ней. Мы хохотали и продолжали дальше спорить кто лучше, моя жена или моя дочь. А потом после перерыва под прибаутки и улюлюканье мы снова пускали её по кругу.
- Пусть привыкает - шутил мой друг - подрастёт, пойдёт на панель нам на пиво зарабатывать.
И мы опять дружно ржали. Всласть попользовавшись моей дочерью, друзья кончали, а потом отдыхали. Я слизывал остатки их кончи с дочкиного лица, нас с ней напоследок называли сосками и друзья уходили. Мы сидели с ней в обнимку и я говорил как люблю её.
- Я тоже тебя люблю, папочка - отвечала она.
В настоящее время оглядываясь назад, я понимаю что те дни были лучшим временем моей жизни. Её итогом и кульминацией. Счастье испытываемое мною тогда было полным абсолютным и неизбывным. И казалось, что всё теперь наладится, и даже уже всё хорошо, а в будущем станет ещё лучше, а потом ещё и ещё и так до бесконечности. Как в старой песне пелось, "только небо, только ветер, только счастье впереди".
Мы с Василисой строили планы, куда поедем во время каникул, где будем отдыхать. Любые места тогда казались доступными и не было ничего невозможного для нас в то время. Эх, чудесное было время. В нас жила абсолютная уверенность что все препятствия и невзгоды уже позади и безоблачное будущее казалось само собой разумеющимся.
Конечно же мы ошибались. Я ошибался. Мне следовало сообразить что всё так шоколадно в жизни быть не может, а если может, то ненадолго и только для того чтобы побольнее исчезнуть в тот момент когда этого меньше всего ожидаешь. Что вселенная, бог, судьба, или кто у них там сейчас за главного не попустит такого везения простому смертному извращенцу. Но я не догнал. И кончилось всё внезапно резко и больно, как удар бичом, в полном соответствии с канонами жанра.
Жена узнала о нашей связи с дочерью. Не знаю уж как. Скорее всего стала догадываться каким то внутренним женским чутьём, надавила на дочь и та ей всё рассказала, а может друг чего то наплёл. Он кстати в этой склоке занял позицию жены и увещевал меня отеческим тоном, мол чува-а-ак ну надо же знать меру в распутстве. Я вообще удивляюсь как он даже во время больших семейных ссор умудрялся быть всегда рядом и во все дела сунуть свой нос! Член блядь семьи!
Скандал был грандиозный. Жена визжала как картечь, какой я по её мнению ублюдок. Друг бубнил что-то неодобрительное, моралист хуев. Дочь ревела навзрыд, каясь и крича что она ни в чём не виновата, хотя её никто ни в чём и не обвинял. Кончилось всё разводом. Меня выперли с хаты и запретили видеться с дочкой и даже близко подходить к их квартире. Официального запрета конечно не было, жена не обращалась в суд, т.к. не хотела, как она выразилась, выносить сор из дома. Но если я не прислушаюсь, то будут и менты, и суд, и запрет, и ещё много всяких уголовно-юридических последствий. Доказательств сколько угодно, плюс свидетельства очевидцев (эти "очевидцы" что-то очень быстро переобулись в очевидцев из соучастников) и судье не объяснишь, что всё было по любви и взаимному согласию. Он ведь как и товарищ майор - тоже особо впечатлительная личность.
Невозможность видеть дочь стала для меня проклятием. Тем самым пёрышком, которое ломает спину верблюду. Я никак не мог поверить, что судьба отобрала у меня свои лучшие дары. Моя печаль постепенно переросла в апатию, а затем и в депрессию. Я хоть и сношался с ней по-блядски, но при этом любил её совершенно искренне! Вот клянусь, читатель! Причём чистой и платонической любовью, без намёка на грязь. Не знаю как во мне уживались вот это светлое чувство с абсолютной распущенностью.
Я в полузабытьи пролёживал на диване дни напролёт, не имея желания что-то делать. Я забыл когда последний раз мылся или брился. Я заказывал пиццу, а недоеденные корки кидал прямо за диван, не имея сил дойти до мусорки. Я мочился в бутылку, стоящую рядом на полу, т.к. мне было лень дойти до туалета. Я часами глядел на выведенную своим же пальцем на пыльной прикроватной тумбе надпись "Михаил + Василиса". Я испытывал скуку такой интенсивности, что она больше напоминала физическую боль. Физическая же боль напротив перестала иметь какое либо значение и я мог сутками напролёт не обращать внимание на больной зуб.
