Ребят было много, я измучился сидеть в своей кабинке, эти два олуха похоже притащили полкласса, но толку от них всех было немного. Реально хоть немного супругу потрахали только трое и то не до конца. С неё даже слизывать потом толком было нечего и сколько я ни ковырял языком её влагалище, вытекло совсем чуть-чуть. Ручья молодой спермы, на который я так рассчитывал, не случилось - нет ничего хуже обманутых ожиданий. Вобщем опыт оказался совершенно не интересен и бесполезен для нас обоих и больше мы его не повторяли. Не удовлетворила нас эта компания!
Что вовсе не мешало и дальше принимать у себя ЛёшусПашой, они постоянно после уроков бегали к своей любимой тёте Оксане. Пару раз когда её не было, ребят обслуживал я. Я обнимал мальчишек по очереди, целовал их в губы, тёрся об их юные тела и клал себе в рот небольшие незрелые ещё концы. Сосал я им нежно, ласково, не как тому другу. Облизывал розоватые не полностью оголяющиеся головки, заглатывал белые юные яички. У друга с его корешем яйца были висящие и волосатые, а головки были бардовые и крупные - такими только ебсти, какая уж тут нежность... А эти чуть тонковатые аккуратные члены предназначены именно для любви и нежности.
Ребята доходили до финала, сливали свежую белёсую пряную сперму мне в рот или на лицо и не задерживаясь уходили, оставляя меня стоящим на коленях. Супругу они конечно любили больше (как собственно и она их) и чтоб они поимели меня в рот, мне их приходилось даже упрашивать. Меня очень задевало такое положение вещей - почему все всегда любят и хотят её больше чем меня???!!!! Я понимаю, моё очко может быть для кого то хуже её влагалища, но сосу то я точно лучше!!! Так почему её???!!!
Вобщем справедливости в мире нет, как читатель и без меня знает, так что хотя мы уделяли нашим ребятам много времени (они если б не школа готовы были виться вокруг своей милой родной тёти Оксаны 24 на 7), мне потрахаться с ними так и не удалось. Ну не востребована моя жопа у молодого поколения! Других постоянных партнёров кроме этих двух распиздяев у нас супругой никогда уже не было и описывать её приключения я больше не буду и дела моего до неё больше нет. Так что уважаемые читатели, ебите её там дальше сами как хотите. Однако же я увлёкся, описывая этот период своей жизни и чтоб восстановить хронологию событий, нужно вернуться на три года назад в ещё долёшиспашину эру.
На дочку я начал заглядываться когда у ней стала оформляться грудь. На самой заре того процесса, когда девочка-ребёнок только начинает превращение в девушку-подростка. Я только лишь и успел заметить, что плоская ранее ткань блузки теперь приподнята аккуратной единичкой. Дочку звали... ну допустим Василисой. Чем не имя для красавицы! А она была красива. Не так как голливудские шоболды с их идеальными фигурами и пропорциями ебальников, а так что заставляет на себя засматриваться. Вот и я засматривался. Я подходил к ней сзади, когда она возвращалась из школы, обнимал, чуть игриво покачивал и целовал в шею. Она смеялась и шла к себе. Ничего лишнего я себе не позволял и существовали мы с ней в мире и согласии.
Момента когда отеческие поцелуи превратились в долгие влажные лобызания я не заметил. А заметил что дочь больше не смеётся и не идёт к себе. Причём она не просто не шла и стояла, она именно - не возражала. И удалялась лишь с полностью зацелованной и обслюнявленной шеей. А вот первый поцелуй в губы я заметил очень хорошо. Я как обычно обнимал дочку, покусывая одними губами её шею, когда она вдруг повернулась,обвилась вокруг меня и сама впилась мне в губы. Длилось это довольно долго, сосались мы страстно и что называется с огоньком. Потом дочка вдруг отстранилась, веки её задрожали, она заплакала и быстро ушла к себе. Не знаю что уж там за гормональная буря одолевает юных дев, однако на следующий день повторилось то же самое, только без слёз.
А ещё через день дочка сама уселась мне на колени и закатила такой жаркий поцелуй взасос, что я даже опешил. Я положил руку ей на грудь и стал легонько мять небольшую выпуклость. Она не возражала, она ни против чего не возражала. Потом перенёс ту же руку на бедро, полапал её стройную девичью ножку. А потом пришёл друг и нам пришлось прекратить.
Чёртов хрыч припёрся совершенно не вовремя и всё обломал! Сосать мне ему нисколько не хотелось, кормить его хотелось ещё меньше и мне пришлось сделать над собой серьёзное усилие, чтоб не выставить его вон. Но для себя я решил, что если он ещё раз заявится когда я буду играть со своей дочкой, он уйдёт не солоно хлебавши.
И мне, и моей Василисе уже ясно было конечно куда идёт дело. Я к этому времени уже был наглухо в неё влюблён и она отвечала мне если и не взаимностью, то чем то близким. Целоваться и зажиматься мы с ней продолжили на следующий же день. Она сидела у меня на коленях, я рукой гладил внутреннюю поверхность её бедра и уже как то намеревался начать её тихонько раздевать. Она и сама видимо хотела того же, но стеснялась до дрожи в коленках.
Она спрыгнула с меня и уселась в позе лотоса напротив. Расстегнула рубашку, распахнула её на мгновение и снова запахнула, сжавшись и смеясь. Я не торопил, я понимал. Наконец скованным и неровным движением она отвела полы рубашки в стороны и сидела зажмурившись. Юная, аккуратная, чуть оформившаяся грудь, слегка розоватые сосочки, что тут ещё рассказывать... Не то что дойки её матери. Я наклонился, поцеловал её в ушко и прошептал:
- Не бойся.
Она потёрлась личиком о мой подбородок, совсем скинула рубашку и сидела теперь передо мной по пояс голая и улыбалась даже с каким то вызовом. Я наклонился к груди, стал облизывать и посасывать её сосочки и просунул руку в трусики. Она сжалась, но тут же расслабилась опять, а потом резким движением сама сняла брючки вмести с трусами и крепко сжала ноги.
- Не бойся, раздвинь их. - снова прошептал я. И она с неохотой, отвернувшись и зажмурившись, отвела коленки в стороны. Юная розоватая щёлка с лёгким пушком волос совсем не походила на алую мясистую пиздень её матери. Неужели она когда нибудь тоже станет такой же, подумал я. И отогнал от себя эту мысль. Я гладил её стройное белое тело, теребил соски, водил пальцем по щели, а она глядя на меня только покусывала губки.
- Теперь ты - сказала она. Я не стал возражать, снял штаны и вывалил свой эрегированный к тому времени член рядом с её лицом. Она хотела что-то сказать, но осеклась и только шумно выдохнула. Потом любопытство в её голове всё же победило и она сжала мой член рукой. Поводила осторожно вверх-вниз, потискала его, погладила. Я придвинул его ближе к губам и сказал:
- Бери, всё хорошо.
Дочка поцеловала его и обхватила залупу ротиком. Сосала она не долго и не слишком умело, но мне всё равно нравилось. Кончил я ей на грудь. Она потёрла мою сперму ладошкой, поглядела, лизнула языком и снова прикрылась, будто испугавшись чего то.
- Иди в душ - сказал я, решив что достаточно ей сегодня новых впечатлений.
Следующие несколько недель мы занимались примерно тем же. Сидя на диване друг напротив друга, мы раздевались и разглядывали тела друг дружки. Потом она брала в рот мой член и не без помощи рук доводила до окончания. Тело моё напрягалось, я грубо брал её голову за волосы, хрипел что то вроде "Соси, сука..." и сливал в ротик. Она сглатывала. Она всегда сглатывала и не морщилась, просто знала что мне это приятно, а ей приятно сделать мне приятно. Она смотрела на меня то ли с нежностью, то ли с благодарностью, я очень любил её такую в эти моменты. Потом она одевалась и уходила, а я оставался, смакуя острую и колкую мысль, что я только что кончил в рот своей родной дочери.
Первый секс у нас случился спонтанно и естественно. Никто к нему заранее не готовился, нам просто хотелось друг друга. Каких то особых проблем с её первым разом тоже не было - я надавил, она поддалась, вобщем всё произошло само собой. Вводить хер в её узкое девичье влагалище было особым удовольствием - не то что с женой, как в стакан макаешь. Я прям хуем чуял, что жену мою переебла куча народа, и любовники, и я, и все мои друзья. А дочка - она только моя и я у неё единственный. Я не ебал её, а именно что любил и боли в этом не было ни для кого. Только взаимность. В этом сексе даже похоти не было. Я серьёзно! Я понимаю как это звучит, секс без похоти - это как Лёша без Паши, но тем не менее было именно так, а по другому и не надо было. Такой вот он... первый раз.
А потом пришла и похоть. Не так чтобы сразу, не так чтобы резко, но постепенно мы распробовали друг друга, притёрлись как то и вошли во вкус. Секс стал более грубым, более эмоциональным, более живым что ли. Обычно мы играли в подчинение-унижение. И если прелюдия была ласковой и нежной, про чувства и про любовь, то когда приходило возбуждение наступала страсть. Я отталкивал дочку, кричал, что она малолетняя подзаборная шалава, плевал ей в лицо, отвешивал оплеухи, хватал голову за волосы и пихал ей в ротик свой хуй, тёрся о её личико своими мохнатыми яйцами и жопой. Она только тихонько поскуливала:
- Да, папочка... Хорошо, папочка...
- Соси, шалава!!! Ещё школу не окончила, а уже ебёшься блядина!!! - выговаривал ей я и хлопал по щекам.
Еблись мы с тем же прононсом:
- Ой тихонечко пожалуйста... У меня там всё такое узкое... Ой... Он же у тебя огромный...
- Завали ебало, шлюха!!! Туда кулак пролезет, дыра блядь как у матери!!!
Потом мы менялись местами, я ложился на спину и теперь она третировала меня. Она совала мне в рот пальцы ног, плевала на меня и истерично ругалась:
- Что старый козёл, на молоденьких девочек потянуло??!!.... Молодую пизду захотел??!! На посмотри на неё! Такую да хочешь??!! - она стояла надо мной, разведя пошире коленки.
- Давай лижи её!!!... Отлизывай, сказала!!!... Меня в неё ебут!!! - дочь садилась мне на лицо и принуждала к куни. Потом наклонялась, брала в рот мой хуй и мы занимались тем, что называется шестьдесят девять. Кончить мы старались одновременно и приняв выделения друг дружки, переворачивались и целовались, обмениваясь тем что осталось на языках. А потом молча лежали, остывая и восстанавливая дыхание. Она играла с завитками волос на моей груди, я гладил её головку и счастье казалось таким близким, буквально стоит лишь протянуть руку...
